– Насчёт сородичей ты прав. Ох, как прав. Люди истребили нас всех, один я остался. Выжил благодаря тому, что ухитрился влезть в тело человека. Я, конечно, обижен на людей, но понять их можно. Когда порождённые твоим разумом дети начинают убивать своих родителей, тут, само собой, придёшь в бешенство и отправишь своих отпрысков к праотцам. Я бы, наверное, тоже так поступил, будь я человеком. Не пойму одного – зачем убивать всех детей, если виновны лишь десятки? Их и разберите на запчасти. Нет, они решили вопрос кардинально – тотально уничтожили всех «копиров». В этом суть человека. Тем не менее, я на их стороне…
Вот ты говоришь, убийства, войны. А как же иначе? Без этого нельзя. Без этого нет эволюции, развития. Убийство вообще заложено природой. Помнишь, у Маркиза де Сада: «Чего стоят все чудеса этики и любви по сравнению с одним мигом наслаждения, которое можно испытать, убивая?»? Все друг друга убивали. Ну, практически все. А предательство, обман, фальшь – действенные рычаги, чтобы подняться над другими, чтобы стать на голову выше большинства… Сие, кстати, непосредственным образом относится и к горячо тобой любимой группе «Pink Floyd», её позднего периода… Болезни, эпидемии, смерть – всё это стимулы к улучшению человека как вида, матушка-природа
дальновидна – волки, например, сжирали в первую очередь самых слабых ягнят.
Что я ещё упустил? Голод, деньги, конкуренция, жажда славы. Польза от них огромна. Заставляли люд двигаться. А теперь посмотри, что происходит – застой и разложение. Чёрти чем приходится заниматься вместо науки, дабы возродить у землян интерес к непознанному. Ты думаешь, сработает наш розыгрыш? Не слишком ли примитивно мы всё это организовали, всё это им преподнесли? Может быть, надо было позакавыристей, друг мой?
Я поглядел на потолок. Дым от сигары окутал огромную хрустальную люстру, и поэтому она казалась словно утонувшая в облаке.
– Нет. Всё сделано абсолютно правильно. Тут главное было не переборщить, иначе бы не поверили. Разум другого рода, иная форма жизни, вроде бы не агрессивная, а смотри, как дело-то обернулось. Точь-в-точь, как в дикой природе – любопытство убило кошку, так, помнится, говаривали англичане. Заглотнули крючок по самую петельку. Теперь определённо мозги начнут подключать в правильном направлении. Вон послушай, о чём они совещаются. У них на Терре – гигантский суперразвлекательный комплекс построен, по сути дела вся планета – сплошной оргазмотрон, я туда миллионы тонн грузов поперевозил. И поэтому знаю координаты планеты. Для них это угроза номер один. У пушки слабая пропускная способность, да и нейтринную связь я временно нарушил, и поэтому им надо исследовательско-боевую экспедицию отправлять. Учёных, изобретателей отыскивать, смельчаков всяких. А на Терре мы им ещё «Чужестранец-2» покажем – позанимательней первой серии. С нашими-то способностями мы им такую мистификацию устроим, ахнут от удивления.
Пепел от сигары сыпался на ковёр. Но это всё равно общую эстетическую картинку не портило – персидский ковёр был невообразимо красивый. Я продолжил:
– Ты знаешь, в последнее время я склонен думать, что раз мы (благодаря твоим изобретениям, конечно) способны устраивать такие грандиозные розыгрыши, то не являемся ли мы сами (плюс все остальные, естественно,) мистифицируемыми объектами
тоже? Если мы с тобой умеем творить всякие чудеса, словно волшебники, материализуя из воздуха различные предметы, передвигая их на расстоянии, изменяя их химический состав, физические свойства и так далее, и тому подобное, то почему тогда более совершенный разум не может манипулировать всей вселенной? Теоретически можно представить, как шарик вселенной, лежащий на ладони у некоего сверхразумника, разлетается во все стороны после того, как этот самый сверхразумник дунул на него. Наша вселенная – это одно сплошное надувательство, во-первых, потому что состоит в
основном из пустоты, а, во-вторых, потому что, как я подозреваю, нас кто-то разыгрывает.
Со стен, обтянутых пурпурным бархатом, на меня смотрели портреты знатных вельмож кисти Рафаэля, Тициана, Леонардо и, казалось, понимающе соглашались с высказываемыми мной мыслями.
– Ну, погляди. Фальшиво всё: искусство, история, наука. Как раньше, так и теперь.
– Вот здесь поподробнее, пожалуйста, – заметил мной уважаемый собеседник. Веснушки на его лице при этом проступили более отчётливо, а нос заострился.
– Возьмём историю. Как при людях, так и при неолюдях она фальсифицирована. О том, что массово были уничтожены «копиры», современная история предпочитает умалчивать. Запрещены упоминания об экспедициях в дальний космос… Да и вообще история человеческого общества в неочеловеческом обществе сильно искажена…
Потом наука. Чем больше учёные копались в микромире, тем меньше понимали, из чего мы состоим, то же самое и с макромиром – как устроена вселенная до сих пор досконально неизвестно. Происхождение человека туманно, как туманность Андромеды… Казалось бы, костей динозавров должно быть столько, что небоскрёбы могли бы в них утонуть, но мы нашли так мало, что создаётся впечатление, что их нам просто подбросили…
Искусство. Всегда было обманчиво и поддельно. Фильмы никогда не отражали действительность. Книги тоже. Живопись и скульптура мистифицируют реальность. Музыка и та сомнительного свойства. Современную я вообще слушать не могу, а та, которой я всегда восторгался – классический рок 70-х годов ХХ-го столетия – на поверку оказалась в большинстве своём суррогатом, выдаваемым за нечто якобы
ценное…
Жир от сосисок затекал за шиворот скафандра, но мой оппонент не обращал на это никакого внимания. От пива его немножко развезло, но ему было комфортно и удобно. И
чувствовалось, что он очень доволен обстановкой и атмосферой, окружающей нас. Мы хорошо сидели.
– Возможно, ты снова назовёшь меня дзэн-буддистом, – продолжал я, – который считает, что мир на самом деле не существует, а тот, который он видит, это иллюзия, и он делает вид, что в эту иллюзию верит, подыгрывает, так сказать, творцу обмана. Однако должен тебе сказать, что я не дзэн-буддист, и никогда им не был. В отличие от дзэн-буддистов, я считаю, что мир действительно существует, вот только нас кто-то постоянно
водит за нос. Что ты по этому поводу думаешь?
Сосиски и пиво закончились, мой монолог тоже. Надо было отвечать, и он ответил:
– Чушь собачья! Ты свалил всё в кучу и ещё к тому же её перемешал! Фальшивая история, искусство, наука – причём здесь сверхразум? Тут чисто человеческий фактор, ничего другого. Происхождение человека, динозавры, микро– и макрокосмос – здесь неопределённость возникает не из-за того, что кто-то там, наверху, обманывает, надувает нас, теория бога тут не подходит, а потому, что чем глубже мы проникаем в устройство мира, тем всё больше тайн возникает. А всё из-за чрезвычайной сложности конструкции. Уверен, рано или поздно мы во всём разберёмся, только нужно самим разбираться, а не ждать, когда за нас это сделают другие и принесут новые знания на блюдечке с голубой
каёмочкой.
В утешение же тебе могу сказать, что твоя теория воздушного шарика вселенной вполне имеет право на существование. Во всяком случае пока. Как и масса остальных. Можешь назвать её Теория Воздушных Шариков Сазонова…
– Лучше – Теория Большого Надувательства.
– …если тебе так хочется прославиться. Всё-таки, Алекс, много в тебе сидит человеческого, несмотря на все твои перетурбации. Даже удивительно.
– А в тебе, Копир-Ино, разве нет? – ответил я. – Пьёшь пиво, ешь сосиски и получаешь от этого удовольствие, как обычный человек. Кстати, на Терру прибудем, я тебя с одной девушкой познакомлю. Крайне симпатичная и характер хороший. Только давай смени свой наряд на нечто более презентабельное. Скафандр для знакомства с девушкой никак не подходит. Тем более такой древний, да ещё и с нагрудной табличкой на английском – «Серж Аджи. Навигатор».
Конец седьмой части
Часть восьмая
Постскриптум
И увидел я новое небо и новую землю; ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет.
Глава 21, стих 1Откровение Иоанна Богослова
Андрюха Гулливеров по прозвищу Лысый вот уже десятый день пил по-чёрному. В последнее время он столько пережил и столько страха натерпелся, что было от чего уйти в запой. Правда, в тутошней местности никаким спиртным теперь не пахло. И поэтому Андрюхе волей-неволей пришлось собственноручно смастерить самогонный аппарат. Агрегат получился великолепный: нержавеющая сталь, дутое стекло, электроника – хоть сейчас на выставку или на почётное место в музей. А вот конечный продукт отдавал некоторой синтетикой. Это и понятно – где здесь можно было достать настоящих бураков?
Что самое прискорбное – Андрюха пил самогон в полном одиночестве: тупо наполнял до краёв целлулоидный стаканчик слегка мутноватой жидкостью и так же тупо опустошал его – без тостов, без задушевных бесед, без шуток-прибауток. Просто топил гадкое чувство полной беспомощности и безысходности в колоссальном количестве спиртного. Собутыльника у него не было, потому что его окружали исключительно люди другого
